Мои женщины

Сколько можно о мужчинах тут галдеть (работа над третьими Тором и Капитаном Америкой началась!). 

Я много читаю, например. Обожаю женщин. 

В детстве (тут представьте, что я бьюсь головой об стену) я запоем читала Викторию Токареву.  Это одна из сценаристов Мимино и та самая полная дама на автобусной остановке из недавней рекламы Гугл. Ну то есть это значимая фигура в российской литературе. Но романы ее, насколько я сейчас могу судить, таааакие женские. Это как Эдуард Тополь с завивкой (Тополя я тоже читала в детстве будь здоров). Все, что помню из романов Токаревой: чья-то подруга, подвязывающая нижнюю челюсть полотенцем, чтобы второй подбородок не набегал, пока она шьет юбки, и женщина, заведшая роман на стороне в каком-то санатории с захудалым скрипачом. Помню, как он ее раздевал, а она шептала, чтобы он поиграл на ней. А ведь я совсем ребенок была, ужас. Прячьте книжки от своих детей, в общем.

Виктория Токарева

Всю сознательную читательскую жизнь я люблю Улицкую. Люблю слепо и исступленно,  все ее книги заказываю автоматом и читаю тут же. Недавно выслушивала десятиминутную тираду одного козла молодого человека о том, что она ужасная и тупая баба. Свернула тему, потому как доказывать что-то тому, кто ничего не понимает в жизни (это следует из его нелюбви к Улицкой), ниже моего достоинства. 

Людмила Улицкая

Казус Кукоцкого читала раза четыре. Над Даниэлем Штайном плакала, а Сонечку у нас в университете проходят. Еще я беззаветно люблю Владимира Познера, и когда он пригласил Улицкую в свою программу, я пищала от восторга. Второй раз пищала, когда он разговаривал с Долецкой. 

Улицкая-Долецкая, какое длинное получилось вступление, я ведь собиралась сказать, как сильно я люблю Сильвию Плат и Вирджинию Вульф. И как меня настораживает,что я вот уже сколько времени фанатею от писательниц-самоубийц.

"Под стеклянным колпаком" Сильвии Плат я прочла после просмотра Рэя Донована - книжка была в кадре несколько секунд, но вот люблю дотошность. Я тогда еще взялась выписывать оттуда понравившиеся фразы, но записала только одну: "Ничто так не сближает, как совместная рвота". Класс, да? Это такой Холден Колфилд для девочек: с раздражительностью, пугающе знакомыми мыслями, размышлениями о подружках, мальчишках, поцелуях и родителях.

Сильвия Плат

Она была поэтессой, эта Сильвия Плат. За Собрание стихотворений получила посмертно Пулитцеровскую премию, родила двух детей от британского поэта Теда Хьюза и свела счеты с жизнью, засунув голову в духовку.
Хьюза многие обвиняли в том, что это он довел Сильвию до гробовой доски своими изменами и наплевательским отношением. Несколько лет спустя он выпустил сборник "Bithday Letters", где как умел, рассказал о своих отношениях с Сильвией Плат. Сейчас приготовьтесь, будете читать немаленькое и замечательное стихотворение. "Озарение" называется.

Лондон. Лиловые мягкие сумерки 
апрельского вечера. 
Через Чок-фарм-бридж 
я спешу к метро: молодой отец, 
голова кружится от бессонных ночей 
и новых ощущений. 
И вот мне навстречу идет этот парень. 

Я скользнул по нему взглядом (что это у него? 
да нет, показалось) и пошел было дальше, 
а потом вдруг понял - и догнал его. 

Это был крохотный звереныш, который сидел 
у парня за пазухой. Так у нас в детстве шахтеры 
носили под курткой охотничьих собачонок. 
Но главное - глаза, которые пытались 
перехватить мой взгляд. Как же мне это было знакомо! 
Огромные уши, острая мордочка - звереныш 
выглядывал из-под куртки, и вид у него 
был испуганный и враждебный. 
'Да это же лисенок!' - 
услышал я собственный удивленный голос. 
Парень остановился. 'Откуда он у вас? 
Что вы собираетесь с ним делать?' 
Подумать только, лисенок 
посередине Чок-фарм-бридж! 

'Могу продать. Всего один фунт'. 'Постойте, 
Где вы его нашли? Куда несете?' 
'На продажу. Кто-нибудь да купит - за фунт-то!' 
И ухмылка. 
Я же подумал: что ты на это скажешь? 
И как мы уживемся с лисенком в нашей каморке? 
Да еще с грудным ребенком? 
И что мы будем делать с его дикими повадками? 
С его безудержной энергией? 
А когда он, повзрослев, услышит зов предков, 
куда мы денем сильного и ловкого зверя, 
своенравного, с вытянутой мордой? 
Которому надо пробегать двадцать миль за ночь? 
А его нюх, от которого ничего не ускользает? 
И как нам быть с его фантастическим чутьем, как 
обмануть его? 

А лисенок 
все смотрел через мое плечо на прохожих: 
на одного, на другого. Опять на меня. 
Удачи - вот чего ему сейчас не хватало. 
Он уже вырос из сосунков, 
но глаза его были еще совсем щенячьими: 
крошечные, круглые и сиротские, 
как будто заплаканные. Он остался 
без материнского молока, без игрушек из шерсти и перьев, 
без уютных потемок лесной норы 
и без громкого шепота созвездий, 
когда его Мать возвращалась с ночной охоты. 
Мои мысли, как большие добродушные псы, 
кружили вокруг лисенка, обнюхивая его. 
И все же 
я не решился, я ушел. Но, потеряв лисенка, как будто 
разминулся со своей судьбой. Я оттолкнул его - в будущее, 
которое ожидало его в Лондоне. Торопливо 
я нырнул в подземку... Что, если бы я заплатил, 
что, если бы я отдал этот несчастный фунт и вернулся к тебе 
с лисенком на руках, и мы стали бы жить все вместе, - 

выдержал бы наш брак такое испытание? 
Справился бы я? А ты? 
Но я упустил этот шанс. 
И теперь наш брак был обречен. 

Я покорена. Есть фильм "Сильвия" про жизнь Плат, ее там играет Гвинет Пэлтроу, а Хьюза  - Дэниэл Крейг. Странно смотреть на него, размахивающего руками, прыгающего по комнате и вопящего стихи. Но если вам нужна красивая драма, пожалуйста. 

Пока гуглила и читала все, поняла, что Сильвию Плат не только обязательно читать юным девицам, но знакомство с ней и в самом деле расширяет какие-то границы понимания всего происходящего. Чего стоят только размышления героини "Под стеклянным колпаком" (автобиографическая штука, кстати) в больнице, разглядывающей свои торчащие из-под одеяла ноги. Век не забуду.

Пост уже стремится к бесконечности, поэтому перейду к той, из-за кого все это затевалось, к Вирджинии Вулф.

Это Николь Кидман изображает ее в "Часах"

Сама Вулф всегда напоминала мне Стивена Фрая (во всех прекрасных смыслах). Говорят, все свои книги она написала стоя. Кстати о Стое и литературе.

(не знаю, как тут можно было удержаться)

Вирджиния Вулф

Вчера я прочла эссе Вирджинии Вулф "Своя комната", то самое, откуда та знаменитая фраза о том, что женщине для того, чтобы творить, нужен годовой доход в пятьсот фунтов и своя комната. 

Тоже собралась было выписать оттуда цитаты, но Вулф описывает свои попытки поиска места женщин в литературе, прогулки по Лондону и размышления у открытого окна. Поэтому какие там цитаты, я зачиталась. Она рассуждает о Мидлмарч, сестрах Бронте, обожаемом мною Грозовом перевале, Китсе и Теккерее, придумывает судьбу сестры Шекспира, как если бы у нее был тот же талант, что у брата. Приводит десятки цитат об отношении к женщинам в культуре разных времен и народов (есть даже фрезеровская "Золотая ветвь", которую я пыталась начинать читать раз 15) и в итоге говорит, что молодые женщины сейчас (шел 1928 год) погрязли в невежестве. "Не покачнули ни одной империи, не бросили в бой ни одной армии. Пьесы Шекспира по-прежнему принадлежат не вам, и не вы приобщаете варварские народы к благам цивилизации".

Также велит писать, обещая, что тысячи перьев берутся подсказать, куда плыть и что из этого получится. 

У прекрасной Florence and The Machine есть песня о самоубийстве Вулф. Хватит.